Неточные совпадения
— От Евы начиная, развращаете вы! Авель-то в раю был зачат, а Каин — на
земле, чтоб
райскому человеку дать земного врага…
А она, отворотясь от этого сухого взгляда, обойдет сзади стула и вдруг нагнется к нему и близко взглянет ему в лицо, положит на плечо руки или нежно щипнет его за ухо — и вдруг остановится на месте, оцепенеет, смотрит в сторону глубоко-задумчиво, или в
землю, точно перемогает себя, или — может быть — вспоминает лучшие дни, Райского-юношу, потом вздохнет, очнется — и опять к нему…
Вера вдруг будто приросла на минуту к
земле, но тотчас же оправилась и также скорыми шагами вбежала на крыльцо, опередив
Райского.
Перед ней, как из
земли, вырос
Райский и стал между ею и обрывом. Она окаменела на месте.
Райскому хоть сквозь
землю провалиться!
Все люди на дворе, опешив за работой, с разинутыми ртами глядели на
Райского. Он сам почти испугался и смотрел на пустое место: перед ним на
земле были только одни рассыпанные зерна.
Под влиянием Таисьи в Нюрочкиной голове крепко сложилась своеобразная космогония:
земля основана на трех китах, питающихся
райским благоуханием; тело человека сотворено из семи частей: от камня — кости, от Черного моря — кровь, от солнца — очи, от облака — мысли, от ветра — дыхание, теплота — от духа...
И поколику бог только чрез свободную душу человека мог иметь союз с тварию, то когда человек из
райской ограды ниспал на
землю труда и страдания, то и божество должно было последовать туда за ним, дабы на месте падения восстановить падшего и стать плотию в силу небесной любви.
Ответ: три больших кита и тридцать малых, на которых стоит
земля, «находя на
райское благоухание», берут от него десятую часть и «оттого сыты бывают».
Мелькая, рисовался на стекле
И исчезал. На площади пустынной,
Как чудный путь к неведомой
земле,
Лежала тень от колокольни длинной,
И даль сливалась в синеватой мгле.
Задумчив Саша… Вдруг скрипнули двери,
И вы б сказали — поступь
райской пери
Послышалась. Невольно наш герой
Вздрогнул. Пред ним, озарена луной,
Стояла дева, опустивши очи,
Бледнее той луны — царицы ночи…
Земная жизнь для усталого, но чувственного человека восточных стран кажется призрачной, лишенной смысла, а убеждение в возможности иного, посмертного, бытия побуждает его уже на
земле готовиться к
райскому покою, как это делали пустынники Фиваиды [Фиваида — пустынная местность в Палестине.], как делают аскеты Индии и наши сектанты-мистики.
Лежит Настя, не шелохнется; приустали резвы ноженьки, притомились белы рученьки, сошел белый свет с ясных очей. Лежит Настя, разметавшись на тесовой кроватушке — скосила ее болезнь трудная… Не дождевая вода в Мать-Сыру
Землю уходит, не белы-то снеги от вешнего солнышка тают, не красное солнышко за облачком теряется — тает-потухает бездольная девица. Вянет майский цвет, тускнет
райский свет — красота ненаглядная кончается.
Первое такое место на
райской реке Евфрате, промеж рубежей турского с персидским, другая страна за Египтом — зовется Емакань, в
земле Фиваидской, третье место за Сибирью, в сокровенном Опоньском государстве.
То, что имело совершаться в раю, при
райских условиях жизни, — ибо благословение Божие: «шюдитеся и множитеся» дано было уже в раю, — теперь должно было осуществляться в
земле изгнания.
Будешь свободная все делать, будешь блаженна и здесь, на
земле, будешь блаженна, как ангел небесный, будешь
райские радости видеть, будешь сладкое ангельское пение слышать.
Еще когда Сидорушка был в России, он говорил близким и писал дальним, что у горы Арарат, поблизости
райской реки Евфрата, есть
земля, верным-праведным обетованная, кипящая млеком и медом.
Отсюда скука всех утопий
райской жизни на
земле, ложь утопий и ложь перенесения совершенства из вечности во время.
Райская жизнь в нашем времени, на нашей
земле оказалась бы концом творческого процесса жизни, бесконечных стремлений и потому скукой.
Но и на
земле извергнутый из рая человек не только вспоминает о золотом веке, но и способен переживать минуты
райского блаженства в созерцании Бога, истины и красоты в любви, в творческом экстазе.
Смайлевские плужки, которыми старый Шкот хотел научить пришедших с выпаханных полей переселенцев «воздымать» тучные
земли их нового поселения на заволжском просторе, я видел в пятидесятых годах в пустом каменном сарае села
Райского, перешедшего к Александру Шкоту от Ник. Ал. Всеволожского.
Когда «
райский барин» промотался и сбежал, его каменное село перешло с аукционного торга к двум владельцам, из которых, по воле судьбы, один был Александр Шкот — сын того самого Джемса Шкота, который хотел научить пахать
землю хорошими орудиями.
Ипполитов. Вслух!.. Вот примерная конфиденциальная переписка! (Читает.) «Ангел ли ты, сошедший на
землю, чтобы взять меня на небо и погрузить все мое существование в море
райских наслаждений, или демон-искуситель…» Бр-р! так и несет риторикой.